Софокл царь эдип читать краткое содержание. Софокл «Царь Эдип» – анализ. Побег и роковая встреча

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Действующие лица

Эдип.

Жрец.

Креонт.

Хор фиванских старейшин.

Тиресий.

Иокаста.

Вестник.

Пастух Лая.

Домочадец Эдипа.

Пролог

Эдип

О деда Кадма юные потомки!
Зачем сидите здесь у алтарей,
Держа в руках молитвенные ветви,
В то время как весь город фимиамом
Наполнен, и моленьями, и стоном?
И потому, желая самолично
О всем узнать, я к вам сюда пришел, -
Я, названный у вас Эдипом славным.
Скажи мне, старец, – ибо речь вести
Тебе за этих юных подобает, -
Что привело вас? Просьба или страх?
С охотой все исполню: бессердечно
Не пожалеть явившихся с мольбой.

Жрец

Властитель края нашего, Эдип!
Ты видишь – мы сидим здесь, стар и млад:
Одни из нас еще не оперились,
Другие годами отягчены -
Жрецы, я – Зевсов жрец, и с нами вместе
Цвет молодежи. А народ, в венках,
На торге ждет, у двух святынь Паллады
И у пророческой золы Исмена.
Наш город, сам ты видишь, потрясен
Ужасной бурей и главы не в силах
Из бездны волн кровавых приподнять.
Зачахли в почве молодые всходы,
Зачах и скот; и дети умирают
В утробах матерей. Бог-огненосец -
Смертельный мор – постиг и мучит город.
Пустеет Кадмов дом, Аид же мрачный
Опять тоской и воплями богат.
С бессмертными тебя я не равняю, -
Как и они, прибегшие к тебе, -
Но первым человеком в бедах жизни
Считаю и в общении с богами.
Явившись в Фивы, ты избавил нас
От дани той безжалостной вещунье,
Хоть ничего о нас не знал и не был
Никем наставлен; но, ведомый богом,
Вернул нам жизнь, – таков всеобщий глас.
О наилучший из мужей, Эдип,
К тебе с мольбой мы ныне прибегаем:
Найди нам оборону, вняв глагол
Божественный иль вопросив людей.
Всем ведомо, что опытных советы
Благой исход способны указать.
О лучший между смертными! Воздвигни
Вновь город свой! И о себе подумай:
За прошлое «спасителем» ты назван.
Да не помянем впредь твое правленье
Тем, что, поднявшись, рухнули мы вновь.
Восстанови свой город, – да стоит он
Неколебим! По знаменью благому
Ты раньше дал нам счастье – дай и ныне!
Коль ты и впредь желаешь краем править,
Так лучше людным, не пустынным правь.
Ведь крепостная башня иль корабль -
Ничто, когда защитники бежали.

Эдип

Несчастные вы дети! Знаю, знаю,
Что надо вам. Я вижу ясно: все
Страдаете. Но ни один из вас
Все ж не страдает так, как я страдаю:
У вас печаль лишь о самих себе,
Не более, – а я душой болею
За город мой, за вас и за себя.
Меня будить не надо, я не сплю.
Но знайте: горьких слез я много пролил,
Дорог немало думой исходил.
Размыслив, я нашел одно лишь средство.
Так поступил я: сына Менекея,
Креонта, брата женина, отправил
Я к Фебу, у оракула узнать,
Какой мольбой и службой град спасти.
Пора ему вернуться. Я тревожусь:
Что приключилось? Срок давно истек,
Положенный ему, а он все медлит.
Когда ж вернется, впрямь я буду плох,
Коль не исполню, что велит нам бог.

Жрец

Ко времени сказал ты, царь: как раз
Мне знак дают, что к нам Креонт подходит.

Эдип

Царь Аполлон! О, если б воссияла
Нам весть его, как взор его сияет!

Жрец

Он радостен! Иначе б не украсил
Свое чело он плодоносным лавром.

Эдип

Сейчас узнаем. Он расслышит нас.
Властитель! Кровный мой, сын Менекея!
Какой глагол от бога нам несешь?

Креонт

Благой! Поверьте: коль указан выход,
Беда любая может благом стать.

Эдип

Какая ж весть? Пока от слов твоих
Не чувствую ни бодрости, ни страха.

Креонт

Ты выслушать меня при них желаешь?
Могу сказать… могу и в дом войти…

Эдип

Нет, говори при всех: о них печалюсь
Сильнее, чем о собственной душе.

Креонт

Изволь, открою, что от бога слышал.
Нам Аполлон повелевает ясно:
«Ту скверну, что в земле взросла фиванской,
Изгнать, чтоб ей не стать неисцелимой».

Пассивная покорность перед грядущим чужда героям Софокла, которые сами хотят быть творцами своей судьбы, и полны силы и решимости отстаивать свое право. Все древние критики, начиная с Аристотеля , называли трагедию «Царь Эдип» вершиной трагического мастерства Софокла. Время ее постановки неизвестно, примерно оно определяется 428 – 425 гг. до Р. Х. В отличие от предыдущих драм, композиционно близких к диптиху, эта трагедия едина и замкнута сама в себе. Все ее действие сосредоточено вокруг главного героя, который определяет каждую отдельную сцену, являясь ее центром. Но, с другой стороны, в «Царе Эдипе» отсутствуют случайные и эпизодические персонажи. Даже раб царя Лая, некогда по его приказанию унесший из его дома новорожденного младенца, впоследствии сопровождает Лая в его последней роковой поездке; а пастух, тогда же пожалевший ребенка, выпросивший и унесший его с собой, теперь прибывает в Фивы послом от коринфян, чтобы уговорить Эдипа воцариться в Коринфе.

Мифы древней Греции. Эдип. Тот, что пытался постичь тайну

Сюжет своей трагедии Софокл взял из фиванского цикла мифов, очень популярного среди афинских драматургов; но у него образ основного героя, Эдипа , отодвинул на задний план всю роковую историю несчастий рода Лабдакидов. Обычно трагедию «Царь Эдип» относят к аналитическим драмам, так как все действие ее построено на анализе событий, связанных с прошлым героя и имеющих непосредственное отношение к его настоящему и будущему.

Действие этой трагедии Софокла открывается прологом, в котором процессия фиванских граждан направляется ко дворцу царя Эдипа с мольбой о помощи и защите. Пришедшие твердо уверены, что лишь Эдип может спасти город от свирепствующей в нем моровой язвы. Эдип успокаивает их и говорит, что уже послал своего шурина Креонта в Дельфы , чтобы узнать от бога Аполлона о причине эпидемии. Появляется Креонт с оракулом (ответом) бога: Аполлон разгневан на фиванцев за то, что они укрывают у себя ненаказанного убийцу прежнего царя Лая. Перед собравшимися царь Эдип клянется разыскать преступника, «кто б ни был тот убийца». Под угрозой тяжелейшего наказания он приказывает всем гражданам:

Под кров свой не вводить его и с ним
Не говорить. К молениям и жертвам
Не допускать его, ни к омовеньям, –
Но гнать его из дома, ибо он –
Виновник скверны, поразившей город.

Афинские зрители, современники Софокла, с детства знали историю царя Эдипа и относились к ней как к исторической реальности. Им хорошо было известно имя убийцы Лая, и поэтому выступление Эдипа в роли мстителя за убитого приобретало для них глубокий смысл. Они понимали, следя за развитием действия трагедии, что иначе не мог действовать царь, в руках которого судьба всей страны, всего безгранично преданного ему народа. И страшным самопроклятием звучали слова Эдипа:

И вот теперь я – и поборник бога,
И мститель за умершего царя.
Я проклинаю тайного убийцу...

Царь Эдип призывает прорицателя Тиресия , которого хор называет вторым после Аполлона провидцем будущего. Старик жалеет Эдипа и не хочет назвать имя преступника. Но когда разгневанный царь бросает ему в лицо обвинение в пособничестве убийце, Тиресий, также вне себя от гнева, заявляет: «Страны безбожный осквернитель – ты!». Эдип, а вслед за ним хор, не может поверить в истину прорицания.

У царя возникает новое предположение. Софокл повествует: после того, как фиванцы лишились своего царя, убитого где-то во время паломничества, законным преемником его должен был сделаться брат овдовевшей царицы – Креонт. Но тут пришел неизвестный никому Эдип, решил загадку Сфинкса и спас Фивы от кровожадного чудовища. Благодарные фиванцы предложили своему спасителю руку царицы и провозгласили его царем. Не затаил ли Креонт обиду, не решил ли он воспользоваться оракулом, чтобы свергнуть Эдипа и занять престол, избрав орудием своих действий Тиресия?

Эдип обвиняет Креонта в измене, грозя ему смертью или пожизненным изгнанием. А тот, чувствуя себя невинно заподозренным, готов броситься с оружием на Эдипа. Хор в страхе не знает, что делать. Тогда появляется жена царя Эдипа и сестра Креонта, царица Иокаста. Зрители знали о ней только как об участнице кровосмесительного союза. Но Софокл изобразил ее волевой женщиной, авторитет которой в доме признавали все, включая брата и мужа. Оба ищут в ней поддержки, а она спешит примирить ссорящихся и, узнав о причине ссоры, высмеивает веру в предсказания. Желая подкрепить свои слова убедительными примерами, Иокаста рассказывает, что бесплодная вера в них исковеркала ее молодость, отняла у нее первенца, а ее первый муж, Лай, вместо предсказанной ему смерти от руки сына, стал жертвой разбойничьего нападения.

Рассказ Иокасты, рассчитанный на то, чтобы успокоить царя Эдипа, в действительности вызывает у него тревогу. Эдип вспоминает, что оракул, предсказавший ему отцеубийство и брак с матерью, заставил его много лет тому назад покинуть родителей и Коринф и отправиться странствовать. А обстоятельства гибели Лая в рассказе Иокасты напоминают ему одно неприятное приключение времени его странствий: на перекрестке дорог он убил случайно возницу и какого-то старика, по описанию Иокасты похожего на Лая. Если убитый действительно был Лаем, то он, царь Эдип, проклявший самого себя, и есть его убийца, поэтому он должен бежать из Фив, но кто примет его, изгнанника, если даже на родину он не может вернуться без риска сделаться отцеубийцей и мужем матери.

Разрешить сомнения может лишь один человек, старый раб, который сопровождал Лая и бегством спасся от смерти. Эдип велит привести старика, но тот уже давно покинул город. Пока гонцы разыскивают этого единственного свидетеля, в трагедии Софокла появляется новый персонаж, который называет себя вестником из Коринфа, прибывшим с известием о смерти коринфского царя и об избрании Эдипа его преемником. Но Эдип боится принять коринфский престол. Его пугает вторая часть оракула, в которой предсказывается брак с матерью. Вестник наивно и от всего сердца спешит разубедить Эдипа и открывает ему тайну его происхождения. Коринфская царственная чета усыновила младенца, которого он, в прошлом пастух, нашел в горах и принес в Коринф. Приметой ребенка были проколотые и связанные ножки, из-за чего он получил имя Эдипа, т. е. «пухлоногого».

Эту сцену «узнавания» Аристотель считал вершиной трагического мастерства Софокла и кульминацией всей трагедии, причем особо выделил художественный прием, называемый им перипетией, благодаря которому осуществляется кульминация и подготовляется развязка . Смысл происшедшего первая понимает Иокаста и во имя спасения Эдипа делает последнюю тщетную попытку удержать его от дальнейших расследований:

Коль жизнь тебе мила, молю богами,
Не спрашивай... Моей довольно муки.

Софокл наделил громадной внутренней силой эту женщину, которая готова одна до конца дней своих нести бремя страшной тайны. Но царь Эдип уже не слушает ее просьб и молений, он поглощен одним желанием раскрыть тайну, какой бы она ни была. Он еще бесконечно далек от истины и не замечает странных слов жены и ее неожиданного ухода; а хор, поддерживая его в неведении, славит родные Фивы и бога Аполлона. С приходом старого слуги выясняется, что тот действительно был свидетелем гибели Лая, но, кроме того, он же, получив некогда от Лая приказание умертвить ребенка, не решился это сделать и передал его какому-то коринфскому пастуху, которого теперь, к своему смущению, он узнает в стоящем перед ним вестнике из Коринфа.

Итак, Софокл показывает, что все тайное становится явным. На орхестре появляется глашатай, пришедший возвестить хору о самоубийстве Иокасты и о страшном поступке Эдипа, вонзившего себе в глаза золотые булавки с одеяния Иокасты. С последними словами рассказчика появляется сам царь Эдип, ослепший, залитый собственной кровью. Он сам осуществил проклятие, которым в неведении заклеймил преступника. С трогательной нежностью прощается он с детьми, поручая их заботам Креонта. А хор, подавленный происшедшим, повторяет древнее изречение:

И назвать счастливым можно, без сомненья, лишь того,
Кто достиг пределов жизни, в ней несчастий не познав.

Противниками царя Эдипа, борьбе с которыми отданы его огромная воля и безмерный ум, оказываются боги , чья власть не определяется человеческой мерой.

Для многих исследователей эта власть богов представлялась в трагедии Софокла настолько подавляющей, что заслоняла собой все остальное. Поэтому, основываясь на ней, трагедию часто определяли как трагедию рока, перенося даже это спорное объяснение и на всю греческую трагедию в целом. Другие стремились установить степень моральной ответственности царя Эдипа, говоря о преступлении и неизбежном наказании, не замечая расхождения между первым и вторым даже в пределах современных Софоклу представлений. Интересно, что, по Софоклу, Эдип не жертва, пассивно ожидающая и принимающая удары судьбы, а энергичный и деятельный человек, который борется во имя разума и справедливости. В этой борьбе, в своем противостоянии страстям и страданиям, он выходит победителем, сам назначая себе кару, сам осуществляя наказание и преодолевая в этом свои страдания. У младшего современника Софокла Еврипида в финале односюжетной трагедии Креонт приказывал слугам ослепить Эдипа и выгонял его за пределы страны.

Дочь Эдипа, Антигона, выводит слепого отца из Фив. Картина Жалабера, 1842

Противоречие между субъективно неограниченными возможностями человеческого разума и объективно ограниченными пределами деятельности человека, отраженное в «Царе Эдипе», – одно из характерных противоречий софокловского времени. В образах богов, противостоящих человеку, Софокл воплотил все то, что не находило объяснения в окружающем мире, законы которого были еще почти не познаны человеком. Сам поэт еще не усомнился в благостности миропорядка и в незыблемости мировой гармонии. Вопреки всему Софокл оптимистически утверждает право человека на счастье, считая, что несчастья никогда не сокрушают того, кто умеет противостоять им.

Софокл еще далек от искусства индивидуальных характеристик современной драматургии. Его героические образы статичны и не являются характерами в нашем смысле, так как герои остаются неизменными во всех жизненных превратностях. Однако они велики в своей целостности, в свободе от всего случайного. Первое место среди замечательных образов Софокла по праву принадлежит царю Эдипу, ставшему одним из величайших героев мировой драматургии.

«Перипетия... есть перемена событий к противоположному... Так, в «Эдипе» вестник, пришедший, чтобы обрадовать Эдипа и освободить его от страха перед матерью, объявив ему, кто он был, достиг противоположного...» (Аристотель. Поэтика, гл. 9, 1452 а).

Краткое содержание произведений Софокла - краткий пересказ "Царь Эдип"
Это трагедия о роке и свободе: не в том свобода человека, чтобы делать то, что он хочет, а в том, чтобы принимать на себя ответственность даже за то, чего он не хотел.
В городе Фивах правили царь Лаий и царица Иокаста. От дельфийского оракула царь Лаий получил страшное предсказание: «Если ты родишь сына, то погибнешь от его руки». Поэтому, когда у него родился сын, он отнял его у матери, отдал пастуху и велел отнести на горные пастбища Киферона, а там бросить на съедение хищным зверям. Пастуху стало жалко младенца. На Кифероне он встретил пастуха со стадом из соседнего царства — Коринфского и отдал младенца ему, не сказавши, кто это такой. Тот отнес младенца к своему царю. У коринфского царя не было детей; он усыновил младенца и воспитал как своего наследника. Назвали мальчика — Эдип.
Эдип вырос сильным и умным. Он считал себя сыном коринфского царя, но до него стали доходить слухи, будто он приемыш. Он пошел к дельфийскому оракулу спросить: чей он сын? Оракул ответил: «Чей бы ты ни был, тебе суждено убить родного отца и жениться на родной матери». Эдип был в ужасе. Он решил не возвращаться в Коринф и пошел, куда глаза глядят. На распутье он встретил колесницу, на ней ехал старик с гордой осанкой, вокруг — несколько слуг. Эдип не вовремя посторонился, старик сверху ударил его стрекалом, Эдип в ответ ударил его посохом, старик упал мертвый, началась драка, слуги были перебиты, только один убежал. Такие дорожные случаи были не редкостью; Эдип пошел дальше.
Он дошел до города Фив. Там было смятение: на скале перед городом поселилось чудовище Сфинкс, женщина с львиным телом, она задавала прохожим загадки, и кто не мог отгадать, тех растерзывала. Царь Лаий поехал искать помощи у оракула, но в дороге был кем-то убит. Эдипу Сфинкс загадала загадку: «Кто ходит утром на четырех, днем на двух, а вечером на трех?» Эдип ответил: «Это человек: младенец на четвереньках, взрослый на своих двоих и старик с посохом». Побежденная верным ответом, Сфинкс бросилась со скалы в пропасть; Фивы были освобождены. Народ, ликуя, объявил мудрого Эдипа царем и дал ему в жены Лаиеву вдову Иокасту, а в помощники — брата Иокасты, Креонта.
Прошло много лет, и вдруг на Фивы обрушилось божье наказание: от моровой болезни гибли люди, падал скот, сохли хлеба. Народ обращается к Эдипу: «Ты мудр, ты спас нас однажды, спаси и теперь». Этой мольбой начинается действие трагедии Софокла: народ стоит перед дворцом, к нему выходит Эдип. «Я уже послал Креонта спросить совета у оракула; и вот он уже спешит обратно с вестью». Оракул сказал: «Эта божья кара — за убийство Лаия; найдите и накажите убийцу!» — «А почему его не искали до сих пор?» — «Все думали о Сф инкс, а не о нем». — «Хорошо, теперь об этом подумаю я». Хор народа поет молитву богам: отвратите ваш гнев от Фив, пощадите гибнущих!
Эдип объявляет свой царский указ: найти убийцу Лаия, отлучить его от огня и воды, от молений и жертв, изгнать его на чужбину, и да падет на него проклятие богов! Он не знает, что этим он проклинает самого себя, но сейчас ему об этом скажут, В Фивах живет слепой старец, прорицатель Тиресий: не укажет ли он, кто убийца? «Не заставляй меня говорить, — просит Тиресий, — не к добру это будет!» Эдип гневается: «УЖ не сам ли ты замешан в этом убийстве?» Тиресий вспыхивает: «Нет, коли так: убийца — ты, себя и казни!» — «УЖ не Креонт ли рвется к власти, уж не он ли тебя подговорил?» — «Не Креонту я служу и не тебе, а вещему богу; я слеп, ты зряч, но не видишь, в каком живешь грехе и кто твои отец и мать». — «Что это значит?» — «Разгадывай сам: ты на это мастер». И Тиресий уходит. Хор поет испуганную песню: кто злодей? кто убийца? неужели Эдип? Нет, нельзя этому поверить!
Входит взволнованный Креонт: неужели Эдип подозревает его в измене? «Да», — говорит Эдип. «Зачем мне твое царство? Царь — невольник собственной власти; лучше быть царским помощником, как я». Они осыпают друг друга жестокими упреками. На их голоса из дворца выходит царица Иокаста — сестра Креонта, жена Эдипа. «Он хочет изгнать меня лживыми пророчествами», — говорит ей Эдип. «Не верь, — отвечает Иокаста, — все пророчества лживы: вот Лаию было предсказано погибнуть от сына, но сын наш младенцем погиб на Кифероне, а Лаия убил на распутье неведомый путник». — «На распутье? где? когда? каков был Лаий с виду?» — «По пути в Дельфы, незадолго до твоего к нам прихода, а видом был он сед, прям и, пожалуй, на тебя похож». — «О ужас! И у меня была такая встреча; не я ли был тот путник? Остался ли свидетель?» — «Да, один спасся; это старый пастух, за ним уже послано». Эдип в волнении; хор поет встревоженную песню: «Ненадежно людское величие; боги, спасите нас от гордыни!«
И тут в действии происходит поворот. На сцене появляется неожиданный человек: вестник из соседнего Коринфа. Умер коринфский царь, и коринфяне зовут Эдипа принять царство. Эдип омрачается: «Да, лживы все пророчества! Было мне предсказано убить отца, но вот — он умер своею смертью. Но еще мне было предсказано жениться на матери; и пока жива царица-мать, нет мне пути в Коринф». «Если только это тебя удерживает, — говорит вестник, — успокойся: ты им не родной сын, а приемный, я сам принес им тебя младенцем с Киферона, а мне тебя там отдалкакой-то пастух». «Жена! — обращается Эдип к Иокасте, — не тот ли это пастух, который был при Лаие? Скорее! Чей я сын на самом деле, я хочу это знать!» Иокаста уже все поняла. «Не дознавайся, — молит она, — тебе же будет хуже!» Эдип ее не слышит, она уходит во дворец, мы ее уже не увидим. Хор поет песню: может быть, Эдип — сын какого-нибудь бога или нимфы, рожденный на Кифероне и подброшенный людям? так ведь бывало!
Но нет. Приводят старого пастуха. «Вот тот, кого ты мне передал во младенчестве», — говорит ему коринфский вестник. «Вот тот, кто на моих глазах убил Лаия», — думает пастух. Он сопротивляется, он не хочет говорить, но Эдип неумолим. «Чей был ребенок?» — спрашивает он. «Царя Лаия, — отвечает пастух. — И если это вправду ты, то на горе ты родился и на горе мы спасли тебя!» Теперь наконец все понял и Эдип. «Проклято мое рождение, проклят мой грех, проклят мой брак!» — восклицает он и бросается во дворец. Хор опять поет: «Ненадежно людское величие! Нет на свете счастливых! Был Эдип мудр; был Эдип царь; а кто он теперь? Отцеубийца и кровосмеситель!»
Из дворца выбегает вестник. За невольный грех — добровольная казнь: царица Иокаста, мать и жена Эдипа, повесилась в петле, а Эдип в отчаянии, охватив ее труп, сорвал с нее золотую застежку и вонзил иглу себе в глаза, чтоб не видели они чудовищных его дел. Дворец распахивается, хор видит Эдипа с окровавленным лицом. «Как ты решился?..» — «Судьба решила!» — «Кто тебе внушил?..» — «Я сам себе судья!» Убийце Лаия — изгнание, осквернителю матери — ослепление; «о Киферон, о смертное распутье, о двубрачное ложе!». Верный Креонт, забыв обиду, просит Эдипа остаться во дворце: «Лишь ближний вправе видеть муки ближних». Эдип молит отпустить его в изгнание и прощается с детьми: «Я вас не вижу, но о вас я плачу…» Хор поет последние слова трагедии: «О сограждане фиванцы! Вот смотрите: вот Эдип! / Он, загадок разрешитель, он, могущественный царь, / Тот, на чей удел, бывало, всякий с завистью глядел!.. / Значит, каждый должен помнить о последнем нашем дне, / И назвать счастливым можно человека лишь того, / Кто до самой до кончины не изведал в жизни бед».

Софокл
Царь Эдип

Это трагедия о роке и свободе: не в том свобода человека, чтобы делать то, что он хочет, а в том, чтобы принимать на себя ответственность даже за то, чего он не хотел.

В городе Фивах правили царь Лаий и царица Иокаста. От дельфийского оракула царь Лаий получил страшное предсказание: «Если ты родишь сына, то погибнешь от его руки». Поэтому, когда у него родился сын, он отнял его у матери, отдал пастуху и велел отнести на горные пастбища Киферона, а там бросить на съедение хищным зверям. Пастуху стало жалко младенца. На Кифероне он встретил пастуха со стадом из соседнего царства - Коринфского и отдал младенца ему, не сказавши, кто это такой. Тот отнес младенца к своему царю. У коринфского царя не было детей; он усыновил младенца и воспитал как своего наследника. Назвали мальчика - Эдип.

Эдип вырос сильным и умным. Он считал себя сыном коринфского царя, но до него стали доходить слухи, будто он приемыш. Он пошел к дельфийскому оракулу спросить: чей он сын? Оракул ответил: «Чей бы ты ни был, тебе суждено убить родного отца и жениться на родной матери». Эдип был в ужасе. Он решил не возвращаться в Коринф и пошел, куда глаза глядят. На распутье он встретил колесницу, на ней ехал старик с гордой осанкой, вокруг - несколько слуг. Эдип не вовремя посторонился, старик сверху ударил его стрекалом, Эдип в ответ ударил его посохом, старик упал мертвый, началась драка, слуги были перебиты, только один убежал. Такие дорожные случаи были не редкостью; Эдип пошел дальше.

Он дошел до города Фив. Там было смятение: на скале перед городом поселилось чудовище Сфинкс, женщина с львиным телом, она задавала прохожим загадки, и кто не мог отгадать, тех растерзывала. Царь Лаий поехал искать помощи у оракула, но в дороге был кем-то убит. Эдипу Сфинкс загадала загадку: «Кто ходит утром на четырех, днем на двух, а вечером на трех?» Эдип ответил: «Это человек: младенец на четвереньках, взрослый на своих двоих и старик с посохом». Побежденная верным ответом, Сфинкс бросилась со скалы в пропасть; Фивы были освобождены. Народ, ликуя, объявил мудрого Эдипа царем и дал ему в жены Лаиеву вдову Иокасту, а в помощники - брата Иокасты, Креонта.

Прошло много лет, и вдруг на Фивы обрушилось божье наказание: от моровой болезни гибли люди, падал скот, сохли хлеба. Народ обращается к Эдипу: «Ты мудр, ты спас нас однажды, спаси и теперь». Этой мольбой начинается действие трагедии Софокла: народ стоит перед дворцом, к нему выходит Эдип. «Я уже послал Креонта спросить совета у оракула; и вот он уже спешит обратно с вестью». Оракул сказал: «Эта божья кара - за убийство Лаия; найдите и накажите убийцу!» - «А почему его не искали до сих пор?» - «Все думали о Сфинкс, а не о нем». - «Хорошо, теперь об этом подумаю я». Хор народа поет молитву богам: отвратите ваш гнев от Фив, пощадите гибнущих!

Эдип объявляет свой царский указ: найти убийцу Лаия, отлучить его от огня и воды, от молений и жертв, изгнать его на чужбину, и да падет на него проклятие богов! Он не знает, что этим он проклинает самого себя, но сейчас ему об этом скажут, В Фивах живет слепой старец, прорицатель Тиресий: не укажет ли он, кто убийца? «Не заставляй меня говорить, - просит Тиресий, - не к добру это будет!» Эдип гневается: «УЖ не сам ли ты замешан в этом убийстве?» Тиресий вспыхивает: «Нет, коли так: убийца - ты, себя и казни!» - «УЖ не Креонт ли рвется к власти, уж не он ли тебя подговорил?» - «Не Креонту я служу и не тебе, а вещему богу; я слеп, ты зряч, но не видишь, в каком живешь грехе и кто твои отец и мать». - «Что это значит?» - «Разгадывай сам: ты на это мастер». И Тиресий уходит. Хор поет испуганную песню: кто злодей? кто убийца? неужели Эдип? Нет, нельзя этому поверить!

Входит взволнованный Креонт: неужели Эдип подозревает его в измене? «Да», - говорит Эдип. «Зачем мне твое царство? Царь - невольник собственной власти; лучше быть царским помощником, как я». Они осыпают друг друга жестокими упреками. На их голоса из дворца выходит царица Иокаста - сестра Креонта, жена Эдипа. «Он хочет изгнать меня лживыми пророчествами», - говорит ей Эдип. «Не верь, - отвечает Иокаста, - все пророчества лживы: вот Лаию было предсказано погибнуть от сына, но сын наш младенцем погиб на Кифероне, а Лаия убил на распутье неведомый путник». - «На распутье? где? когда? каков был Лаий с виду?» - «По пути в Дельфы, незадолго до твоего к нам прихода, а видом был он сед, прям и, пожалуй, на тебя похож». - «О ужас! И у меня была такая встреча; не я ли был тот путник? Остался ли свидетель?» - «Да, один спасся; это старый пастух, за ним уже послано». Эдип в волнении; хор поет встревоженную песню: «Ненадежно людское величие;

боги, спасите нас от гордыни!«

И тут в действии происходит поворот. На сцене появляется неожиданный человек: вестник из соседнего Коринфа. Умер коринфский царь, и коринфяне зовут Эдипа принять царство. Эдип омрачается: «Да, лживы все пророчества! Было мне предсказано убить отца, но вот - он умер своею смертью. Но еще мне было предсказано жениться на матери; и пока жива царица-мать, нет мне пути в Коринф». «Если только это тебя удерживает, - говорит вестник, - успокойся: ты им не родной сын, а приемный, я сам принес им тебя младенцем с Киферона, а мне тебя там отдал какой-то пастух». «Жена! - обращается Эдип к Иокасте, - не тот ли это пастух, который был при Лаие? Скорее! Чей я сын на самом деле, я хочу это знать!» Иокаста уже все поняла. «Не дознавайся, - молит она, - тебе же будет хуже!» Эдип ее не слышит, она уходит во дворец, мы ее уже не увидим. Хор поет песню: может быть, Эдип - сын какого-нибудь бога или нимфы, рожденный на Кифероне и подброшенный людям? так ведь бывало!

Но нет. Приводят старого пастуха. «Вот тот, кого ты мне передал во младенчестве», - говорит ему коринфский вестник. «Вот тот, кто на моих глазах убил Лаия», - думает пастух. Он сопротивляется, он не хочет говорить, но Эдип неумолим. «Чей был ребенок?» - спрашивает он. «Царя Лаия, - отвечает пастух. - И если это вправду ты, то на горе ты родился и на горе мы спасли тебя!» Теперь наконец все понял и Эдип. «Проклято мое рождение, проклят мой грех, проклят мой брак!» - восклицает он и бросается во дворец. Хор опять поет: «Ненадежно людское величие! Нет на свете счастливых! Был Эдип мудр; был Эдип царь; а кто он теперь? Отцеубийца и кровосмеситель!»

Из дворца выбегает вестник. За невольный грех - добровольная казнь: царица Иокаста, мать и жена Эдипа, повесилась в петле, а Эдип в отчаянии, охватив ее труп, сорвал с нее золотую застежку и вонзил иглу себе в глаза, чтоб не видели они чудовищных его дел. Дворец распахивается, хор видит Эдипа с окровавленным лицом. «Как ты решился?..» - «Судьба решила!» - «Кто тебе внушил?..» - «Я сам себе судья!» Убийце Лаия - изгнание, осквернителю матери - ослепление; «о Киферон, о смертное распутье, о двубрачное ложе!». Верный Креонт, забыв обиду, просит Эдипа остаться во дворце: «Лишь ближний вправе видеть муки ближних». Эдип молит отпустить его в изгнание и прощается с детьми: «Я вас не вижу, но о вас я плачу…» Хор поет последние слова трагедии: «О сограждане фиванцы! Вот смотрите: вот Эдип! / Он, загадок разрешитель, он, могущественный царь, / Тот, на чей удел, бывало, всякий с завистью глядел!.. / Значит, каждый должен помнить о последнем нашем дне, / И назвать счастливым можно человека лишь того, / Кто до самой до кончины не изведал в жизни бед».

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:

100% +

Софокл
Царь Эдип

Трагедия

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Эдип.

Жрец.

Креонт.

Хор фиванских старейшин.

Тиресий.

Иокаста.

Вестник.

Пастух Лая.

Домочадец Эдипа.

Действие происходит перед царским дворцом в Фивах.

Пролог

Перед воротами дворца – группа юношей с молитвенными ветвями в руках. Во главе их – жрец Зевса.

Эдип

О деда Кадма юные потомки!
Зачем сидите здесь у алтарей,
Держа в руках молитвенные ветви,
В то время как весь город фимиамом
Наполнен, и моленьями, и стоном?
И потому, желая самолично
О всем узнать, я к вам сюда пришел, -
Я, названный у вас Эдипом славным.
Скажи мне, старец, – ибо речь вести
Тебе за этих юных подобает, -
Что привело вас? Просьба или страх?
С охотой все исполню: бессердечно
Не пожалеть явившихся с мольбой.

Жрец

Властитель края нашего, Эдип!
Ты видишь – мы сидим здесь, стар и млад:
Одни из нас еще не оперились,
Другие годами отягчены -
Жрецы, я – Зевсов жрец, и с нами вместе
Цвет молодежи. А народ, в венках,
На торге ждет, у двух святынь Паллады
И у пророческой золы Исмена.1
У пророческой золы Исмены – у святилища Аполлона на реке Исмене в Фивах, где делались предсказания по золе или пеплу сжигаемых жертв

Наш город, сам ты видишь, потрясен
Ужасной бурей и главы не в силах
Из бездны волн кровавых приподнять.
Зачахли в почве молодые всходы,
Зачах и скот; и дети умирают
В утробах матерей. Бог-огненосец -
Смертельный мор – постиг и мучит город.
Пустеет Кадмов дом, Аид же мрачный
Опять тоской и воплями богат.
С бессмертными тебя я не равняю, -
Как и они, прибегшие к тебе, -
Но первым человеком в бедах жизни
Считаю и в общении с богами.
Явившись в Фивы, ты избавил нас
От дани той безжалостной вещунье,2
Безжалостная вещунья – крылатое чудовище с туловищем львицы и с головою и грудью женщины (см. ст. 470–484, где это чудовище названо «крылатою девой»). Называлось оно Сфинкс (по-гречески – женского рода). Появившись около Фив, эта «вещунья» предлагала всем проходящим разгадать ее загадку. Никто этого сделать не мог, и все гибли в страшных лапах чудовища. Но Эдип загадку разгадал, а Сфинкс погибла, бросившись со скалы. (См.130, 383 и 1171.) Загадка и ответ Эдипа сохранились в греческой поэзии.
Вот их перевод:
Есть существо на земле: и двуногим, и четвероногимМожет являться оно, и трехногим, храня свое имя.Нет ему равного в этом во всех животворных стихиях.Все же заметь: чем больше опор его тело находит,Тем в его собственных членах слабее движения сила.Внемли на гибель себе, злоименная смерти певица,Голосу речи моей, козней пределу твоих.То существо – человек. Бессловесный и слабый младенецЧетвероногим ползет в первом году по земле.Дни неудержно текут, наливается тело младое:Вот уж двуногим идет поступью верною он.Далее – старость приспеет, берет он и третью опору -Посох надежный – и им стан свой поникший крепит.

Хоть ничего о нас не знал и не был
Никем наставлен; но, ведомый богом,
Вернул нам жизнь, – таков всеобщий глас.
О наилучший из мужей, Эдип,
К тебе с мольбой мы ныне прибегаем:
Найди нам оборону, вняв глагол
Божественный иль вопросив людей.
Всем ведомо, что опытных советы
Благой исход способны указать.
О лучший между смертными! Воздвигни
Вновь город свой! И о себе подумай:
За прошлое «спасителем» ты назван.
Да не помянем впредь твое правленье
Тем, что, поднявшись, рухнули мы вновь.
Восстанови свой город, – да стоит он
Неколебим! По знаменью благому
Ты раньше дал нам счастье – дай и ныне!
Коль ты и впредь желаешь краем править,
Так лучше людным, не пустынным правь.
Ведь крепостная башня иль корабль -
Ничто, когда защитники бежали.

Эдип

Несчастные вы дети! Знаю, знаю,
Что надо вам. Я вижу ясно: все
Страдаете. Но ни один из вас
Все ж не страдает так, как я страдаю:
У вас печаль лишь о самих себе,
Не более, – а я душой болею
За город мой, за вас и за себя.
Меня будить не надо, я не сплю.
Но знайте: горьких слез я много пролил,
Дорог немало думой исходил.
Размыслив, я нашел одно лишь средство.
Так поступил я: сына Менекея,
Креонта, брата женина, отправил
Я к Фебу, у оракула узнать,
Какой мольбой и службой град спасти.
Пора ему вернуться. Я тревожусь:
Что приключилось? Срок давно истек,
Положенный ему, а он все медлит.
Когда ж вернется, впрямь я буду плох,
Коль не исполню, что велит нам бог.

Жрец

Ко времени сказал ты, царь: как раз
Мне знак дают, что к нам Креонт подходит.

Эдип

Царь Аполлон! О, если б воссияла
Нам весть его, как взор его сияет!

Жрец

Он радостен! Иначе б не украсил
Свое чело он плодоносным лавром.

Эдип

Сейчас узнаем. Он расслышит нас.
Властитель! Кровный мой, сын Менекея!
Какой глагол от бога нам несешь?

Креонт

Благой! Поверьте: коль указан выход,
Беда любая может благом стать.

Эдип

Какая ж весть? Пока от слов твоих
Не чувствую ни бодрости, ни страха.

Креонт

Ты выслушать меня при них желаешь?
Могу сказать… могу и в дом войти…

Эдип

Нет, говори при всех: о них печалюсь
Сильнее, чем о собственной душе.

Креонт

Изволь, открою, что от бога слышал.
Нам Аполлон повелевает ясно:
«Ту скверну, что в земле взросла фиванской,
Изгнать, чтоб ей не стать неисцелимой».

Эдип

Каким же очищеньем? Чем помочь?

Креонт

«Изгнанием иль кровь пролив за кровь, -
Затем, что град отягощен убийством».

Эдип

Но чью же участь разумеет бог?

Креонт

О царь, владел когда-то нашим краем
Лай, – перед тем, как ты стал править в Фивах.

Эдип

Слыхал, – но сам не видывал его.

Креонт

Он был убит, и бог повелевает,
Кто б ни были они, отмстить убийцам.

Эдип

Но где они? В каком краю? Где сыщешь
Неясный след давнишнего злодейства?

Креонт

В пределах наших, – он сказал: «Прилежный
Найдет его, но не найдет небрежный».

Эдип

Но дома у себя, или на поле,
Или в чужом краю убит был Лай?

Креонт

Он говорил, что бога вопросить
Отправился и больше не вернулся.

Эдип

А из тогдашних спутников царя
Никто не даст нам сведений полезных?

Креонт

Убиты. Лишь один, бежавший в страхе,
Пожалуй, нам открыл бы кое-что.

Эдип

Но что? Порой и мелочь много скажет.
Когда б лишь край надежды ухватить!

Креонт

Он говорил: разбойники убили
Царя. То было дело многих рук.

Эдип

Креонт

Пусть так… Но не нашлось в годину бед
Отмстителя убитому царю.

Эдип

Но если царь погиб, какие ж беды
Могли мешать разыскивать убийц?

Креонт

Вещунья-сфинкс. Ближайшие заботы
Заставили о розыске забыть.

Эдип

Все дело вновь я разобрать хочу.
К законному о мертвом попеченью
Вернули нас и Аполлон и ты.
Союзника во мне вы обретете:
Я буду мстить за родину и бога.
Я не о ком-нибудь другом забочусь, -
Пятно снимаю с самого себя.
Кто б ни был тот убийца, он и мне
Рукою той же мстить, пожалуй, станет.
Чтя память Лая, сам себе служу.
Вставайте же, о дети, со ступеней,
Молитвенные ветви уносите, -
И пусть народ фиванский созовут.
Исполню все: иль счастливы мы будем
По воле божьей, иль вконец падем.

Жрец

О дети, встанем! Мы сошлись сюда
Спросить о том, что царь и сам поведал.
Пусть Аполлон, пославший нам вещанье,
Нас защитит и уничтожит мор.

Парод

Хор Строфа 1

Сладкий Зевса глагол! От златого Пифона3
От златого Пифона… – Пифон – древнее название Дельфов по змеевидному охранителю города – Пифону, которого убил Аполлон. Златым Пифон назван по богатству своего храма.

Что приносишь ты ныне
В знаменитые Фивы?
Трепещу, содрогаюсь смущенной душой.
Исцелитель-Делиец!4
Исцелитель-Делиец – Аполлон, родившийся на острове Делос.

Вопрошаю почтительно:
Нового ль ждешь ты служения
Иль обновленного прежнего
По истечении лет?
О, поведай, бессмертный,
Порожденный златою Надеждой глагол!

Антистрофа 1

Ныне первой тебя призываю, дочь Зевса,
Афина бессмертная!
И сестру твою, деву
Артемиду, хранящую нашу страну,
Чей на площади главной
Трон стоит достославный,
И Феба, стрелка несравненного!
Три отразителя смерти!
Ныне явитесь! Когда-то
Отогнали вы жгучий
Мор, напавший на город! Явитесь же вновь!

Строфа 2

Горе! Меры нет напастям!
Наш народ истерзан мором,
А оружья для защиты
Мысль не в силах обрести.
Не взрастают плоды нашей матери Геи,
И не в силах родильницы вытерпеть мук.
Посмотри на людей, – как один за другим
Быстрокрылыми птицами мчатся они
Огненосного мора быстрей
На прибрежья закатного бога.

Антистрофа 2

Жертв по граду не исчислить.
Несхороненные трупы,
Смерти смрад распространяя,
Неоплаканы лежат.
Жены меж тем с матерями седыми
Молят, припав к алтарям и стеная,
Об избавленье от тягостных бед.
Смешаны вопли с пеанами светлыми.
О златая дочь Зевса, явись
Ясноликой защитой молящим!

Строфа 3

Смерти пламенного бога,5
Смерти пламенного бога… – Речь идет об Аресе, бывшем не только богом войны, но и насылавшим болезни и другие бедствия.

Что без медного щита
Нас разит под крики бранные, -
Молим: в бегство обрати
Из земли родной и ввергни
В бездну Амфитриты!6
Амфитрита – жена владыки морей Посейдона.

Иль умчи к берегам без пристанищ,
Где бушует фракийский прибой
Ибо мочи не стало:
Что ночь закончить не успеет,
То, встав, заканчивает день.
Ты, держащий в руке мощь пылающих молний,
Зевс-отец, порази его громом своим!

Антистрофа 3

Ты мечи, о царь Ликейский,7
Царь Ликейский – Аполлон. Значение эпитета Ликейский спорно.

С тетивы, из злата скрученной,
Стрелы тучей на врага!
Да метнет и Артемида
Пламена, что в дланях держит,
Мчась в горах Ликийских!8
В горах Ликейских – Ликии (Малая Азия).

И его призываем мы – Вакха,
Соименного с нашей землей,
Со златою повязкой,
С хмельным румянцем, окруженного
Толпой восторженных Менад, -
Чтоб приблизил и он свой сияющий факел,
С нами бога разя, всех презренней богов!
Входит Эдип.

Эписодий Первый

Эдип

Вы молите? Отвечу вам: надейтесь,
Себе на пользу речь мою уважив,
Защиту получить и облегченье.
Речь поведу, как человек сторонний
И слухам и событью. Недалеко
Уйду один – нет нитей у меня.
Я стал у вас всех позже гражданином.
К вам ныне обращаюсь, дети Кадма:
Кто знает человека, чьей рукой
Был умерщвлен когда-то Лай, тому
Мне обо всем сказать повелеваю.
А если кто боится указать
Сам на себя, да знает: не случится
Худого с ним, лишь родину покинет.
А ежели убийца чужестранец
И вам знаком, – скажите. Награжу
Казною вас и окажу вам милость.
Но если даже вы и умолчите,
За друга ли страшась иль за себя, -
Дальнейшую мою узнайте волю:
Приказываю, кто бы ни был он,
Убийца тот, в стране, где я у власти,
Под кров свой не вводить его и с ним
Не говорить. К молениям и жертвам
Не допускать его, ни к омовеньям, -
Но гнать его из дома, ибо он -
Виновник скверны, поразившей город.
Так Аполлон нам ныне провещал.
И вот теперь я – и поборник бога,
И мститель за умершего царя.
Я проклинаю тайного убийцу, -
Один ли скрылся, много ль было их, -
Презренной жизнью пусть живет презренный!
Клянусь, что если с моего согласья
Как гость он принят в доме у меня,
Пусть первый я подвергнусь наказанью.
Вам надлежит исполнить мой приказ,
Мне угождая, богу и стране,
Бесплодью обреченной гневным небом.
Но если б даже не было вещанья,
Вам очищенье все же подобало б,
Затем, что славный муж и царь погиб.
Итак, начните розыски! Поскольку
Я принял Лая царственную власть,
Наследовал и ложе и супругу,
То и детей его – не будь потомством
Он обделен – я мог бы воспитать…
Бездетного его беда настигла.
Так вместо них я за него вступлюсь,
Как за отца, и приложу все силы,
Чтоб отыскать и захватить убийцу
Лабдака сына, внука Полидора,
Чей дед был Агенор и Кадм – отец.9
Эти стихи, вероятно, позднейшая вставка для объяснения родословной Эдипа.

Молю богов: ослушнику земля
Да не вернет посева урожаем,
Жена не даст потомства… Да погибнет
В напасти нашей иль в иной и злейшей!
А вам, потомкам Кадма, мой приказ
Одобрившим, поборниками вечно
Да будут боги все и Справедливость.

На клятву клятвенно отвечу, царь:
Не убивал я Лая и убийцу
Бессилен указать; но в помощь делу
Виновного объявит Аполлон.

Эдип

Ты судишь верно. Но богов принудить
Никто не в силах против воли их.

Скажу другое, лучшее, быть может.

Эдип

Хотя б и третье, – только говори.

Тиресий-старец столь же прозорлив,
Как Аполлон державный, – от него
Всего ясней, о царь, узнаешь правду.

Эдип

Не медлил я. Совету вняв Креонта,
Я двух гонцов подряд послал за старцем
И удивлен, что долго нет его.

Но есть еще давнишняя молва…

Эдип

Скажи, какая? Все я должен знать.

Царя, толкуют, путники убили.

Эдип

Слыхал я; хоть свидетеля не видел.

Но если чувствовать он может страх,
Твоих проклятий грозных он не стерпит.

Эдип

Кто в деле смел, тот не боится слов.

Но вон и тот, кто властен уличить:
Ведут богам любезного-провидца,
Который дружен с правдой, как никто.
Входит Тиресий.

Эдип

О зрящий все Тиресий, что доступно
И сокровенно на земле и в небе!
Хоть темен ты, но знаешь про недуг
Столицы нашей. Мы в тебе одном
Заступника в своей напасти чаем.
Ты мог еще от вестников не слышать, -
Нам Аполлон вещал, что лишь тогда
Избавимся от пагубного мора,
Когда отыщем мы цареубийцу
И умертвим иль вышлем вон из Фив.
И ныне, вопросив у вещих птиц
Или к иным гаданиям прибегнув,
Спаси себя, меня спаси и Фивы!
Очисти нас, убийством оскверненных.
В твоей мы власти. Помощь подавать
Посильную – прекрасней нет труда.

Тиресий

Увы! Как страшно знать, когда от знанья
Нет пользы нам! О том я крепко помнил,
Да вот – забыл… Иначе не пришел бы.

Эдип

Но что случилось? Чем ты так смущен?

Тиресий

Уйти дозволь. Отпустишь, – и нести
Нам будет легче каждому свой груз.

Эдип

Неясные слова… Не любишь, видно,
Родимых Фив, когда с ответом медлишь.

Тиресий

Ты говоришь, да все себе не впрок.
И чтоб со мной того же не случилось…

Бессмертных ради, – зная, не таись,
К твоим ногам с мольбою припадаем.

Тиресий

Безумные! Вовек я не открою,
Что у меня в душе… твоей беды…

Эдип

Как? Знаешь – и не скажешь? Нас предать
Замыслил ты и погубить свой город?

Тиресий

Себя терзать не стану, ни тебя.
К чему попрек? Я не скажу ни слова.

Эдип

Негодный из негодных! Ты и камень
Разгневаешь! Заговоришь иль нет?
Иль будешь вновь упорствовать бездушно?

Тиресий

Меня коришь, а нрава своего
Не примечаешь – все меня поносишь…

Эдип

Но кто бы не разгневался, услышав,
Как ты сейчас наш город оскорбил!

Тиресий

Все сбудется, хотя бы я молчал.

Эдип

Тем более ты мне сказать обязан.

Тиресий

Ни звука не прибавлю. Волен ты
Пылать теперь хоть самым ярым гневом.

Эдип

Я гневаюсь – и выскажу открыто,
Что думаю. Узнай: я полагаю,
Что ты замешан в деле, ты – участник,
Хоть рук не приложил, а будь ты зряч,
Сказал бы я, что ты и есть убийца.

Тиресий

Вот как? А я тебе повелеваю
Твой приговор исполнить – над собой,
И ни меня, ни их не трогать, ибо
Страны безбожный осквернитель – ты!

Эдип

Такое слово ты изверг бесстыдно?
И думаешь возмездья избежать?

Тиресий

Уже избег: я правдою силен.

Эдип

За эту речь не ожидаешь кары?

Тиресий

Нет, – если в мире есть хоть доля правды.

Эдип

Да, в мире, не в тебе-ты правде чужд:
В тебе угас и слух, и взор, и разум.

Тиресий

Несчастный, чем меня ты попрекаешь,
Тем скоро всякий попрекнет тебя.

Эдип

Питомец вечной ночи, никому,
Кто видит день, – и мне, – не повредишь!

Тиресий

Да, рок твой – пасть не от моей руки:
И без меня все Аполлон исполнит.

Эдип

То умысел Креонта или твой?

Тиресий

Нет, не Креонт, а сам себе ты враг.

Эдип

О деньги! Власть! О мощное орудье,
Сильней всех прочих в жизненной борьбе!
О, сколько же заманчивости в вас,
Что ради этой власти, нашим градом
Мне данной не по просьбе, добровольно,
Креонт, в минувшем преданный мне друг,
Подполз тайком, меня желая свергнуть,
И подослал лукавого пророка,
Обманщика и плута, что в одной лишь
Корысти зряч, в гаданьях же – слепец!
Когда, скажи, ты верным был пророком?
Скажи мне, ты от хищной той певуньи10
…от хищной той певуньи… – То есть от Сфинкса. (См. коммент. к ст.36.)

Избавил ли сограждан вещим словом?
Загадок не решил бы первый встречный, -
К гаданиям прибегнуть надлежало.
Но ты не вразумился птиц полетом,
Внушением, богов. А я пришел,
Эдип-невежда, – и смирил вещунью,
Решив загадку, – не гадал по птицам!
И ты меня желаешь выгнать вон,
Чтоб ближе стать к Креонтову престолу?
Раскаетесь вы оба – ты и он,
Ревнитель очищенья!.. Я бы вырвал
Признанье у тебя, не будь ты стар!

Мне думается – произнес он в гневе
Свои слова, а также ты, Эдип.
Нет, как исполнить божье повеленье -
Вот мы о чем заботиться должны.

Тиресий

Хоть ты и царь, – равно имею право
Ответствовать. И я властитель тоже.
Я не тебе, а Локсию слуга
И в милости Креонта не нуждаюсь.
Мою ты слепоту коришь, но сам
Хоть зорок ты, а бед своих не видишь -
Где обитаешь ты и с кем живешь.
Ты род свой знаешь? Невдомек тебе,
Что здесь и под землей родным ты недруг
И что вдвойне – за мать и за отца -
Наказан будешь горьким ты изгнаньем.
Зришь ныне свет – но будешь видеть мрак.
Найдется ли на Кифероне место,
Которое не огласишь ты воплем,
Свой брак постигнув – роковую пристань
В конце благополучного пути?
Не чуешь и других ты бедствий многих:
Что ты – и сын, и муж, и детям брат!..
Теперь слова Креонта и мои
В грязь втаптывай. Другой найдется смертный,
Кого бы гибель злейшая ждала?

Эдип

Угрозы эти от него исходят?
О, будь ты проклят! Вон ступай отсюда!
Прочь уходи от дома моего!

Тиресий

Я не пришел бы, если б ты не звал.

Эдип

Не знал я, что услышу речь безумца, -
Иначе не послал бы за тобой.

Тиресий

По-твоему, безумец я? Меж тем
Родителям твоим казался мудрым.

Эдип

Кому? Постой… Кто породил меня?

Тиресий

Сей день родит и умертвит тебя.

Эдип

Опять слова неясны, как загадки.

Тиресий

В отгадыванье ты ли не искусник?

Эдип

Глумись над тем, чем возвеличен я.

Тиресий

Но твой успех тебе же на погибель.

Эдип

Я город спас, о прочем не забочусь.

Тиресий

Иду… Ты, мальчик, уведи меня.

Эдип

И пусть уводит… Мне невмоготу
Терпеть тебя. Уйдешь – мне станет легче.

Стасим Первый

Хор Строфа 1

Но кто же он? О ком скала вещала11
…скала вещала в Дельфах? – Дельфы были расположены на скалистой площадке склона Парнаса. Вещанья Аполлона выходили как бы из расщелины скалы, а изрекала их особая жрица – Пифия.
В Дельфах?
Ужаснейшим из дел кто руки обагрил?
Верно, он бежал быстрее
Вихрем мчащихся коней:
На него, во всеоружье,
Налетели в блеске молний
Зевсов сын и сонм ужасных,
Заблужденья чуждых Кер.

Антистрофа 1

С Парнаса снежного нам просияло слово:
Злодея нам велит безвестного искать.
Бродит в чащах он, в ущельях,
Словно тур, тоской томим,
Хочет сбросить рок вещаний
Средоточия земного,12
Средоточия земного… – То есть Дельфов, где было главное святилище Аполлона. В дельфийском храме стоял мраморный конус, «пуп», обозначавший находившееся там, по преданию, средоточие земли.
-
Но вещанья роковые
Вечно кружатся над ним.

Строфа 2

Страшным, вправду страшным делом
Нас смутил вещатель мудрый.
Согласиться я не в силах
И не в силах отрицать.
Что скажу? Душа в смятенье.
Тьма в былом и тьма в грядущем.
Никогда – ни теперь
Не слыхал я, ни прежде,
Чтобы род Лабдакидов
И Полибом рожденный13
Полибом рожденный – Эдип.(См. ст.750.)

Друг от друга страдали.
Ныне против Эдипа
Я не вижу улик
И отмстить не могу
Неизвестному Лая убийце!

Антистрофа 2

Но у Зевса с Аполлоном
Остры мысли. Им известны
Все деяния людские.
Вряд ли я скуднее знаньем
Прочих смертных, хоть различна
Мера мудрости у всех.
До улик несомненных
Не осудим Эдипа:
Ведь крылатая дева14
Крылатая дева – Сфинкс.

На глазах у народа
Подступила к нему,
И признали Эдипа
Наши Фивы, заслугу
Оценили его.
Нет, его не считаю преступным.
Входит Креонт.

Эписодий Второй

Креонт

Сограждане! Узнал я, что Эдип
Меня в делах ужасных обвиняет.
Я не стерпел и к вам явился. Если
Он думает, что в общем злополучье
Стараюсь я словами и делами
Ему вредить, – то не мила мне жизнь
С подобной славой. Мне в таком попреке
Урон немалый, – нет, большой урон!
Плохое дело, коль меня злодеем
И город назовет, и вы, друзья!..